"Слишком я быстро рванулся вперёд..." Эссе. Файлы-имитаторы
Часть 3. Файлы-имитаторы
Я не воюю, я просто хуёвничаю.
* * *
В небе тучка, в поле колос,
хата ладная стоит…
Добродушный отчий голос
деток ласково журит:
– Обнаглели, сучьи дети!
Что за шутки над отцом?
Ну-ка, живо взяли сети,
и айда за мертвецом!
И послушно детвора
убегает со двора –
кто с арканом, кто с наганом
под задорное «ура!»
Коли тятя говорит,
будет мёртвенький добыт.
Веселее бей, базука
по возможности без звука.
…Не прошло пяти минут,
детки малые идут,
тяте милому гостинец
замороженный несут.
* * *
На северах зловейшие подлёдки,
на юге плещут волны, верторыбы,
а мы – лучами в чьей-нибудь наводке –
сидим на водке и кусаем глыбы.
Мы не рабы, рабы немы. Кукуем.
Мы не бобы, не Бобы и не бабы.
Сидим себе и в две губы воркуем
о бубликах, о девках и о пабах.
* * *
Я не знаю как у вас, а у нас,
протекает унитаз – это раз,
протекает голова – это два,
мочевые пузыри – это три.
Но на это нам плевать – это пять.
* * *
Из пространства собаки
в пространство кота.
Не держите вы в банке
беднягу скота.
* * *
Хочу стихи. Стихи плохи.
Хочу я музыки тогда,
когда тибетские лохи
перегрызают провода.
* * *
Я умираю – раз и два,
я не воюю – три,
огонь на шее – голова,
а пепел изнутри.
Давай, спеши меня догнать,
спеши косой добить!
Я просто знаю: слово «знать»
реальнее, чем «жить».
Марина-Марина, приди ко мне невинна
(ассоциации с позапрошлым)
1.
Уничтожать. Уничтожаться.
Я заебал себя рожаться.
Я заебал себя смеяться.
Я заебал себя совсем
со всем, чем жил и чем живился.
Когда бы я бы не родился,
то бы не так бы подавился
куском от выдуманных схем.
А схема суть кусок системы.
Я исписал им схемой стены,
я исписал им тени, вены,
полы, поля и потолки, –
но всё без толку, без покоя,
в Москву приходят все по трое,
идут, носами землю роют,
как те французские полки…
* * *
…Пляши, паяц, дитя Светила
и зеркалов.
Не всё она тебе отбила,
твоя free love!
Меняю шило, бля, на мыло
без лишних слов.
2.
Не ловите, девки, Замуш –
это нонеча мутант.
Не ходите, девки, к заму –
он не шеф и не талант.
Не учите жизни всуе –
всё своё умею сам.
А сосите, девки, хуи –
это лучшее для вам.
3.
Привет тебе, зимы конец –
последний день весны.
А-6 – всему пришёл пиздец.
А-5 – сезон войны.
А-я – в обычном полупьяном…
В клопами сломанном диване…
Не за стеной, не за стаканом…
Не подо мной и не на мне…
Когда бы был я басурманом,
то был в степи я ураганом,
бы на коне носился сраном.
А так – ни в мире, не в войне.
4.
А вот француз идёт, засранец,
свою Бургундию коряча,
евонная французья кляча,
завидя наших кобылей,
то перемкнётся, то зависнет,
то кровь её по жилам киснет,
она уже втыкает-мыслит
отсюда съёбывать скорей!
Но Бонапарт, упёртый в дело,
засунув руку, где свербело,
сдавивший тело, что дебело
скрежещет: «Я на поле – Он!»
Война миров, миры войновьи…
А после – ляпухи коровьи!
Лягухи, ешьте на здоровье –
от нас вам вражеский поклон.
5.
Была зима, и снег, и вьюга.
– Скажи-ка, тётя, ведь не друга
ты по Смоленской погнала?
А тётя молвила: «Не даром
Москва, не отдана татарам,
французам отдана была!»
И вот несчастный корсиканец
на острове Святой Елены:
ковры как будто гипс и сланец,
а океан как будто стены.
Кто может хуже в этом мире?
Когда бескрайность есть предел,
и чем он уже, тем ты шире,
весь при делах и не у дел.
Он умер. Гоп ему со смыком
во всю воинственную суть.
Не шита нитка белым лыком:
Год Петуха – чтоб помянуть.
6.
Да, скифы мы, да, азиаты мы,
индейцы, австралийцы и арапы,
жиды, испанцы, викинги, кацапы,
этруски – от пельмень до шаурмы,
а я ещё в натуре марсианин,
межгалактичный сломанный урод,
и мать сыра земля меня зовёт,
поскольку я на ней, зараза, ранен.
Но Бог меня не хочет принимать,
поскольку я не Он, а Он не Яшка.
Так выпьем же, старуха, – где же фляжка?
А там и до флажка рукой подать.
7.
Заплыв одной рукой – как бег безногий:
туда – хоть как, обратно – никуда.
Обтачиваем роги о пороги
и падаем в бетоны навсегда.
Потом цветы и прочая байда.
8.
Я отписался. Уписался.
Маринка больше не пришла.
А то! На кой я чёрт ей сдался?
Арбат, пиздёж – и все дела…
Чего ещё на ноль помножить?
Я разучаюсь созидать.
Послушай, лгать, лежать и ложить
теперь мне проще, чем отдать.
Томленье духа. Было б странно,
когда бы не было оно.
Не зарастёт дырою рана
никак. А впрочем, всё равно.
9.
Ну, где ты, тётька без лица?
Ты обещала встретицца!
Конец концов в конце конца…
10.
Я журавель, летящий на…
А подо мной – моя страна
лежит – богата и убога,
лежит – ни чёрта в ней, ни Бога
и ни хрена.
Ненавижу насекомых!
1.
Большие тараканы не такие:
они чуть что, так съёбывают в тень;
а мелкие – как заинька – дурные:
им то ли понта хоцца, то ли лень.
И вот их давишь, давишь, давишь, давишь,
а их – одна херня! – всегда ползут,
не убедишь (испуг!) и не заставишь,
внутри паршивых лапок мерзкий зуд.
Их небо-небо на моё похоже,
их души-души лучше, чем моя.
Но не люблю я, бля, инсектов рожи,
ведь в этом мире проживаю я-я-я!
2.
Ещё одна инсекта – это мухи:
зимой – ништяк, весною – кое-как,
а летом мухи – форменные шлюхи,
и с ними мне не справиться никак.
3.
Клопы. Они, конечно, отвратильны:
их хобот вызывает отвращень.
И всё же клопы где-то в чём-то стильны –
коньяк, кругляк и прочая бекрень.
Однако взятки гладки, шиты крыты,
И вся их поебень хрустит в ногте.
Одна хуйня, ебёнать, – паразиты,
и не хуя висеть в моём хвосте!
4.
Ещё одна инсекта – комары:
Я не играю так. Я вне игры.
Сосут тебя, жужжат, жужжат, жужжат,
так заебут, как будто рядом ад.
Не будет их,
я очень буду рад!
* * *
Разлука ты разлука!
Чужая сторонука!
Никто нас не придавит,
лишь мать сыра землюка.
Землюка ты землюка,
песок да каменюка,
никто не приласкает,
лишь аспид да гадюка.
Гадюка ты гадюка,
лукавая змеюка,
никто тебя не любит –
ни ёжик, ни наука.
Ежука ты ежука,
колючая зверюка,
шуршишь себе, как сука,
без цели и без звука.
* * *
Неблагодарная работа,
несокрушимая тоска:
опять по мне ударил кто-то,
но не болит моя щека!
* * *
Плюю ошмётки лёгких
и тяжёлых.
Хочу гулять за водкою
весёлый.
* * *
Вой! – На чёрта черти точат вертел?
Вой! – Я никогда не стану умным.
Бой как изоляция от смерти,
смерть как изоляция от шума.
Я не буду видеть и смеяться.
Я не стану чувствовать и думать.
Я – не опустить и не подняться.
Я как изоляция от шума.
Всё. Не дотекает, но накормит.
Всё. Не остывает, но застынет.
Всё. В удобо-недоступной форме.
Всё. Вовеки присно и поныне.
Я не Будда!
Знай! Ты никогда не будешь брошен.
Знай – ты никогда не станешь прошлым.
Край покуда полностью не сношен.
Край покуда милостью не скошен.
Будда!
Пой! Я никогда не стану толстым!
Пой! Я никогда не стану старым!
Я не буду… Я не Будда!
Пой! Мне будут радоваться люди!
Пой! Я стану радоваться людям!
Пой! Я не умею изменяться!
Я не Будда! Я не Вуду!
Пей! Не иссякает, но иссохнет.
Пей! Не избывает и не бывший.
Лей! Употребляется и дохнет.
Сей! Уподобляется и дышит.
Я не Будда! Я не буду!
Зуд на шее молящего душу.
Мор на души, втоптанные вволю.
Мор на воли, выжатые в туши.
Мир на души, выпитые болью.
Мы забудем прятаться и видеть.
Мы забудем следовать и думать.
Сны, что в тесноте да не в обиде,
сны как изоляция от шума.
Строй! Я никогда не стану слабым!
Скрой! Я никогда не буду мёртвым!
Стой!
Я не Будда!
«Я понял: мы тут никакие не больные, мы – тренировочные. Живые пособия для экспериментов. Поэтому, например, никто из врачей здесь в больнице не боится СПИДа: знают – фуфло».
Я владею-дею, чаю,
душу с телом разлучаю.
Поднимись, душа живая,
в небеса, к воротам рая.
Ну, а ты, слепое дышло,
лезь туда, откуда вышло.