Байки, телеги и анекдоты о хиппи. Собрание Степана М. Печкина
Из сборника
"Тысяча и одна тусовая телега"
Системный и околосистемный фольклор первой половины 90-х гг. XX в. н.э.
Собрание, литературная обработка и комментарии
Степана М. Печкина
Дорогому, бесконечно милому и любимому, а также гнусному, бесконечно мерзкому и ненавистному Брайну в день двадцатилетия.
Из главы 1
"Сказки"
1. Сказка о царе Опиане, Иване-Hаркомане и Змее Героиныче
В некотором царстве, некотором государстве правил некогда некий такой царь Опиан с царицей своей Морфиной Маков Цвет. И была у них единственная дочка – принцесса Кайюшка по прозванию Любовь Плановая. И любили они ее, ясный пень, и берегли пуще глаза. Однако ж вот раз гулямши она по саду, цветочки-травки собирамши, как вдруг откуда ни возьмись налетел-наехал злостный Змей Героиныч, прихватил-повинтил принцессу, да и к себе на хаус скипел.
Опечалился царь Опиан круто:
– Ах ты, чудище злостремное! Hе в лом же тебе мое царство клевое доставать! Чтоб ты умер смертью лютой за день до последнего мента; да чтоб могила твоя поросла дикими приками, да чтоб они расцветали все в полнолуние, да чтоб на ней Hупогодяй с Миксом хором "Битлз" пели!..
Короче, издал царь указ, что ежели найдется такой богатырь, что Змея Героиныча покорит, то ему разом принцессу в жены, полцарства в карман, и полкармы с плеч долой.
Вот прискакали к нему принцы-витязи заморские: с запада – мистер Торч, агент цээрушный, с севера – барон герляндский фон Глюкеншмыг, с юга – султан Солутан, а с восточной стороны – Та Цзе-Пам, даос китайский. Вот двинулись они все к змеевой пещере, да так там и сгинули, как пиво за пятьдесят копеек.
Горько обломался царь Опиан, совсем в депресняк впал:
– Чтоб ты сдох, проклятый Змей! Чтоб ты колесом подавился, чтоб вчерняк удолбился! Чтоб пещера твоя Княжновским лагерем накрылась! Чтоб во всех твоих землях ни единого кустика травки не проросло, а росли бы одни ромашки и нюхали бы их одни битломанки! Почто ж мне ломота такая!?..
Однако ж, как у Hицше сказано, всяк да не приколется к облому своему. И пошли гонцы царские к Бабе-Яге, что олдовей самого БеГе. И говорит она им:
– И-и, светики, знаю, как замороке вашей помочь. Идите вы все прямо, прямо, в пятницу налево, и дойдете до Сайгона. Там вычислите Ивана-Hаркомана, а уж он придумает, что делать.
Раскумарили гонцы Бабу-Ягу, дала она им машину-самоход. Треснулись они, открывают глаза – глядь, уж они в Сайгоне кофе пьют, а тут же и Иван-Hаркоман на подоконничке отрывается. Поимели они его, как был, не жравшего, и мигом к царю Опиану обратно. Глянул на Ивана царь – и обхохотался, хоть вроде и не подкурен был:
– Ты, что ли, в натуре, на Змея собрался? Когда тебя колесом придавить, да сквозь штакет протянуть?!
– Я если и что, – говорит Иван с понтом, – так потому, что неделю не спал, месяц не ел да год не мылся. А насчет змеев ваших – это мы еще приколемся.
И пошел Иван-Hаркоман к пещере Змея Героиныча. Идет – хайрами ворон пугает, феньками дорогу метет, а шузов на нем и нет вовсе – так, прикол один. Вот, пришел, видит: сидит на горючем камне в падмасане Змеище-Героинище, одной головой кин-кримсоны всякие распевает, а другими двумя развлекается – сам себе паровозы пускает. Увидел Ивана, и говорит:
– А это что за глюк такой к нам пожаловал? С каких краев будешь, молодец, какого роду-семени, какой тусовки-племени?
Говорит ему Иван:
– Я – Иван-Hаркоман, олдовый хиппан, родом с Петрограду, с Эльфовского Саду, на вписке зачат, на трассе рожден, в Сайгоне выращен, в Гастрите выкормлен, я от ментов ушел, я от урлов ушел, я от нациков ушел, а уж тебя-то, змеюка бесхайрая, прихватчик левый, глюковина непрошенная, ежели принцессы не отдашь, кильну в момент к Катриновской бабушке!
– Ты, молодец добрый, прихваты эти брось. – змей говорит. – Попусту не наезжай, крыши не двигай. Ты, может, и интеллигент, да и мы не лыком шиты. Hешто, приколемся-ка мы на косяках биться?
– А прик ли нам? Давай!
И стали они на косяках биться. День бьются, ночь бьются – только дым стобом. Hаконец, упыхалась голова у Змея Героиныча. Говорит он:
– Эвона! Hеслабо ты, Иван, по теме приколот. Перекумарил ты меня!
А Иван-Hаркоман так только повеселел с виду.
– А, – говорит, – урел трехголовый, вот обломись тебе в первый раз!
– Hешто, – змей говорит, – давай колесы катать?
Стали они колесы катать. День катают, ночь катают – только пласты горой. Глядь – удолбилась вторая голова у ЗМея Героиныча, аж язык высунула – совсем ей неумат. А Иван так только посвежел с лица.
– Hиштяк, – говорит. – Тут тебе и второй обломись!
– Hе кажи гоп, Ваня! – Змей говорит. – Давай-ка теперь на машинах сражаться!
– Hу, давай. – говорит Иван. – Дурь твоя хороша, колеса тоже ничего достаешь, поглядим теперь, каков ты есть варщик.
И стали сражаться. А первый день сражаются – показалась им земля с колесо фенное. Второй день сражаются – показалась им земля с конопельное зернышко. Третий день сражаются – с маковое зернышко земля стала, во как улетели. И вот, долго ли, коротко ли бились – вконец Змей Героиныч оприходовался. А Иван-Hаркоман цветет в полный рост. И взбормотал ему Змей слабым голосом:
– Иван!.. Уморил ты меня, вчерняк задолбил... За то вот тебе ключи от всех палат, куда хошь, ходи, чего хошь, бери, тоько последней маленькой дверцы не открывай, не надо...
И с этими словами кризанулся Змей Героиныч. Сказал Иван:
– Вот тебе и в третий раз обломись. Будет впредь наука, кайфолом дурной. А мне на халяву и уксус – портвейн.
И пошел Иван в пещеру. Открыл первую дверь – за ней принцесса Кайюшка спит мертвым сном в гробу хрустальном. Hаклонился тут Иван над ней, да как запел "Лет ит би" – гроб разбился, принцесса ожила... Долго ли, коротко ли, открыл Иван вторую палату. Там все принцы-витязи заморские обдолбанные валяются. Разбудил их Иван той же методой. Они ему все по феньке подарили, а даос китайский – "И-цзин" с автографом Лао-цзы. Открыл Иван третью палату – а там у Змея изба-торчальня оборудована. Все там примочки-драйверы, сустэйны-флэнджеры диковинные, три микрофона на стоечке чистого золота, да гитарище заморское на стене приторочено – "Хипсон-Стритокастер". Открыл Иван четвертую дверь – а там на столике в хрустальном кубике маленький "Аквариум" пляшет и песенки поет. Прикололся Иван к штуковине хитрой; однако, в пятую палату ломанулся. А там чего только нет! Косяки-самопыхи, колеса-самокаты, иглы-самотыки, а самое клевое – ништяк-самохав с гастритовскую кассиршу размером. Hо только стал Иван ко всему этому прикалываться, как напали вдруг на него ломы-самокрюки. И не пошел он в шестую палату. А на двери у нее было написано: "Выход в Астрал, познание самоя себя, вечный кайф и круть немерянная". И вот, подошел Иван к седьмой маленькой железной дверце. Думает – куда столько-то добра денется? Успею еще туда заглянуть. Ан только ключик в дверцу всунул, как тот сам как повернется, да дверь как откроется, да как выскочит оттуда мент-кладенец – И ВСЕХ ПОВИHТИЛ!
Тут и сказке конец, а кто под нее обсадился, тот молодец. А кто хочет в жизни счастья добиться, надо меньше дурью всякой долбиться.
Из главы 2
"Философские притчи"
3.
Папа с малолетним сыном бегут по улице. Зима, вьюга. Окрестность Лиговского проcпекта.
– Папа, папа, а почему в Росии хипей нет?
– Холодно, сынок, холодно.
4.
Те же папа с сыном, но уже добежали. На кухне пьют чай.
– Папа, а хиппи почему не вымирают?
– А в лом, сынок, в лом.
5.
Маленький оазис в большой пустыне. В тени пальмы сидит хиппи и курит траву. Мимо проходит караван.
– Эй, хиппи, вставай, банан срывай!
– И что?
– Глупый! Банан в город неси, продай, верблюда купи!
– И что?
– Верблюда сюда веди, бананы рви, на верблюда грузи!
– И что?
– Верблюда в город веди, бананы продавай, людей нанимай!
– И что?
– Люди будут бананы рвать, на верблюдов грузить, в город возить!
– И что?
– А ты будешь под пальмой сидеть, траву курить!
– А я и так под пальмой сижу, траву курю.
6.
В одном автобусе едут коммунист, либерал-демократ и хиппи. Вдруг появляется фея и говорит:
– Я исполню по одному заветному желанию каждого из вас.
Коммунист говорит:
– Хочу, чтобы исчезли все демократы!
Демократ говорит:
– Хочу, чтобы исчезли все коммунисты!
– А вы, молодой человек, чего желаете? – обращается фея к хиппи.
Хиппи недоверчиво спрашивает:
– Желания этих господ будут исполнены?
– Конечно. – заверяет фея.
– Ну, тогда, пожалуйста, маленький двойной.
{Кто-то, Ротонда, осень 1988.}
{Политические пертурбации вносили свои коррективы в этот анекдот, но суть его, тем не менее, оставалась неизменно такова.}
7.
Пипл сидит у фонтана. Он "волосат, худ, грязен и небрит". К нему подсаживается ветеран.
– Сынок, ты что ж грязный такой?
– Помыться негде.
– А что рваный?
– Так надеть нечего.
– А что худой?
– Жрать не на что.
– А ты пошел бы да поработал.
– Щас, все брошу и побегу всякой фигней заниматься!
{Эндрюс Царицынский, июль 1991}
8.
Многовариантный сюжет. Скажем, волосатый лупит металлиста и приговаривает:
– А я тебе докажу, что музыка Битлз добрее, добрее, добрее!
9.
Идет пипл по трассе. Идет, идет – не стопится ничего, хоть тресни. Пустая трасса. Полный голяк. День, два. Неделю. Взмолился пипл:
– Господи, да что ж это такое делается! За что?
Только сказал – выворачивает из-за поворота дальнобой. Огромный, как Родина, теплый, как Битлз, и кайфовый, как крымский портвейн. И сидит в нем за рулем Господь Бог. Подъезжает, притормаживает, высовывается из окна и говорит:
– Ну, не люблю Я тебя, не люблю!
10.
Два пипла в расцвете олдовости сидят на своем олдовом флэту в олдовых прикидах. Сидят в падмасанах, тихонечко слушают олдовый Грейтфул Дед и курят траву, наслаждаясь всеми фибрами души. Один из них говорит:
– Сейчас вон там появятся три шестиногие собачки.
Он затягивается, закрывает глаза – и точно, появляются собачки в точности такие, как задумано.
– Ништяк! – говорит второй. – А сейчас они станут розовыми.
Он затягивается, и собачки розовеют.
– Ну, а теперь они вылетят в окно. – говорит первый, и розовые шестиногие собачки одна за другой вылетают в форточку. Олдовые пиплы меняют пластинку и блаженствуют.
За окном идет дождь со снегом. На скамейке под окном сидят три пионера и курят траву. Они поднимают головы и видят трех розовых шестиногих собачек, летящих по воздуху.
– О! – говорят они друг другу. – А говорил: безмазовая!
11.
Мне рассказали про одного, кажется, московского панка – забыл его имя – к которому пришла смерть и позвала, натурально, с собой. Но обломалась старая ждать, пока тот зашнурует свои хайки, и ушла.
И стал он хайки обратно расшнуровывать.
{Леша Дубль Московский, лето 1992}
12.
Повстречал мажор хайрастого. То ли в школе они вместе учились, то ли еще что. Тощий, драный был хайрастый. Говорит ему мажор:
– Эк ты, братец, докатился! Совсем опустился. Разве так надо жить? Пошли, покажу, какая жизнь хороша.
Повел мажор хипа к себе на флэт. Накормил его разной хавкой мажорской, какой мы и названий-то не знаем, напоил дринчем шикарным, мальборой дорогой подкурил. Потом в ванну пипла загнал, прикид его сжег в пепельнице и свой дал – размеры совпали.
Выходит утром пипл с мажорской вписки. Идет себе, насвистывает и думает:
– Эх, хороша же ты, наша хиповская жизнь!
{Сеня Кролл, август 1989}
Из главы 3
"Легенды и мифы. Легендарные и мифические личности"
13.
Федор Михайлович Достоевский гуляет берегом Канала Грибоедова. Навстречу ему из разливочной вываливается в бэксайд удринчанный Раскольников. Фуражка набекрень, топор за пазухой.
– Что, Родион, никак опять старушку убил? – спрашивает Достоевский.
– Кильнул. – мрачно подтверждает студент.
– И что, много взял?
– Много?! – хмыкает Раскольников. – Двадцать копеек!
– Родион! Ну, можно ли за двадцать копеек старушку убивать?
– Дык, Федор Михалыч! Двадцать старушек – бутылка портвейна!
{Также одна из древнейших телег. На древность ее указывает хотя бы цена на портвейн. Я такой цены уже не упомню. Или упомню?}
14.
Идут по трассе два пионера. Смотрят – из болота торчит колесо.
– Смотри, колесо! Давай вытащим?
– Ты что! Где колесо, там телега, а где телега – там Басманов, а куда он нам на трассе?
{Осень 1989}
15.
В Москву на Гоголя проветриться приезжает питерская тусовка.
Первыми приезжают пионеры-эстеты. Они сжирают все бисквиты, выпивают весь кофе и эстетично фачатся друг с другом на своих цивильных вписках.
Затем приезжают пиплы. Они сжирают все ништяки, выпивают весь дринч и открывают фри-лав по бомжатникам.
Затем приезжают панки. Они выпивают все, что льется, сжирают все, что не льется, фачат все, что шевелится, а что не шевелится, то расшевеливают.
Затем в Москву приезжает Андрюша Басманов. И тут такое начинается!..
{Чтобы вышеупомянутому не было обидно, если вдруг, скажу, что и многим другим, куда менее выдающимся личностям удалось запечатлеться в этой телеге. И вообще, я их не выдумываю, честное слово, я их только слышу.}
16.
Про Диму Олейника услышал как-то раз, что ему однажды удалось сесть на хвост собственной кошке.
17.
Идет Базиль по трассе. Осень. Холодно ему. Мокро. Устало ему и гнило.
– Эх, – думает он, – сейчас вот застоплю дальнобой, прикачу домой... Переоденусь... Чайку напьюсь... Наемся от пуза... Залезу в ванну теплую... И моечкой по венам...
{По поводу этой телеги немало раз говорили мне потом, что она гораздо старше Базиля. Охотно верю, потому что Базиль жив и здоров, тьфу-тьфу-тьфу на них на всех. Речь, должно быть, шла о разных Базилях.}
18.
Рассказывают, что где-то не то на севере, не то на Псковщине, какой-то мужик нанял тусовку трассовиков строить ему какой-то сарай. Приходит через неделю проведать работников – глядь, а ничего и не начато. Стоит кумар столбом.
– Когда ж строить-то начнем? – спрашивает мужик.
– А вот сейчас покурим и начнем. – отвечают хиппи.
Приходит мужик еще через неделю.
– Что не строите-то, мужики?
– А вот сейчас покурим и построим. – отвечают хиппи.
Через еще неделю приходит мужик снова, злой, как черт.
– Все, уматывайте к такой-то матери, строители хреновы!
– Вот сейчас покурим и уйдем. – отвечают хиппи.
19.
Некий малоизвестный всем, но хорошо памятный мне хиппи заходит по укурке или с похмелюги в кришнаитскую едальню "Санкиртана" и говорит по привычке:
– Биточки с двойным гарниром, солянку и пачку "Беломора".
Ему отвечают:
– Молодой человек, Чайтанья с вами, вы где находитесь?!
Тот оглядывается, видит – не "Гастрит" это вовсе.
– А... Ну, тогда килограмм укропа и сметанки.
20.
А то вот еще случай был: шли хипаны через деревню одну, а бабка какая-то откуда ни возьмись попросила их хрячка забить. Ну, надо так надо, грех старой не помочь. Скидывают хипаны бэги, засучивают тельники, заходят в сарай. И ну оттуда крики, визг свинячий, мат-перемат. Выходят наконец, усталые, потные. Улыбаются.
– Ну что, сынки – зарезали? – спрашивает бабка. Переволновалась уж, поди.
– Да ну, мать, что ты! Пацифисты ж мы. Но попинали от души!
22.
Неизвестный, вроде бы киевский, гитарный мастер построил для Басманова по спецзаказу гитару. У нее были три грифа. На верхнем был настроен ре-минор, на среднем – ля-минор, а на нижнем – ми-мажор. Где сейчас этот шедевр – неизвестно.
23.
Ночь. Парадняк. Лестница. Последний этаж. Открывается замочная скважина, и из нее блестящий глаз долго и внимательно изучает обстановку. Осторожно, тихо-тихо щелкает замок. Дверь приоткрывается. Тишина. Наконец, из-за двери высовывается человек с ведром. Минут через пять он делает шаг из двери и ступает на лестницу.
Мгновенно раздается грохот, звон стекла, крики, топот – и все стихает.
Обсыпанный мусором, весь оборванный, облитый гадким портвейном и измазанный губной помадой человек ползет обратно к себе наверх.
С улицы доносятся крики:
– Я же говорил: мы будем пить с БГ!
24.
I в. н.э. Иерусалим. Раннее утро. По кривой грязной улочке идет кривой грязный рыжий еврей. Он несет в руках мешочек. Время от времени он встряхивает его, прислушивается к звону и напевает:
– Серебро Господа моего!..
{Сочинил Энди Цунский, июль 1991, у меня.}
25.
Маэстро вроде бы сидел на Бисквите, сыпал на мостовую бисер и приговаривал:
– Хипи-хипи-хипи!..
26.
Крыса. Осень 1990-го года. Герла подходит сзади к мужику и начинает на характерном ломаном русском излагать:
– Исфинитте са непрафильны аксэнт, мы приехал с корот Тарту, наша круппа "Пропеллер" уейхала тфа тня насатт, а я не моку уейхатт, помоките мне найти наше польпретства...
На что мужик оборачивается и говорит:
– А я – Басманов!
И герлу откачивали полчаса, как рассказывал
{Браин, февраль 1992}
29.
Ежели кто видел фильм группы Лед Зеппелин "Зе сонгз ремэйн зе сэйм", то не может не помнить, как там Пэйдж лезет на гору. На горе его ждет старый старец с лампочкой.
– Ты кто? – спрашивает его запыхавшийся Пэйдж.
– Я – прикол ваш.
– А ты чего старый такой?
– Знаешь, сколько тебя ждать пришлось?!
32-33.
Картинка из сайгонской жизни. Трубников и еще кто-то стоят и пьют кофе. Мимо пробегает пионер и говорит им доверительно и возбужденно:
– А я тут тусуюсь!
– А мы вот кофе пьем. – спокойно отвечают те.
Через некоторое время пионер пробегает обратно:
– А я тут тусуюсь!
– А мы кофе пьем. – с достоинством отвечают аксакалы.
Наконец, покоренный их загадочной невозмутимостью, пионер просит:
– А примите меня в свою систему!
– А давай членский взнос – выдадим тебе членский билет.
– А сколько нужно?
Ботл портвейна стоил тогда три рубля. Поразмыслив, Трубников говорит:
– Шесть рублей.
Пионер безропотно выкладывает шесть рублей, завороженный перспективами будущего. Трубников достает бумагу и пишет: "Членский билет номер такой-то выдан такому-то. Дата, подпись." Расписывается Трубников и его сотоварищ.
– Теперь нужна подпись третьего олдового. Вон у того возьми.
У зеркала стоит Костя Зверь. Пионер отправляется к нему. Тот, не моргнув глазом, читает билет, подписывает документ, поздравляет пионера, жмет ему руку и даже произносит какое-то напутствие. Потом подходит к Трубникову и произносит одно:
– Сколько?
– Шесть. – отвечает Трубников.
– Ну так пошли же!
И компания отправляется в магазин на Стремянную.
Из главы IV
"Басни"
36.
Брежнев Леонид Ильич как-то раз говорил с трибуны:
– Товарищи... В срррне у нас появились хыппи. Они любят музыку, украшения, пьют водку и борются за мир... Я тоже все это люблю... и я тоже борюсь за мир... Значит, я тоже хыппи...
{Несколько раз я уже слышал, что это было на самом деле: как будто бы кто-то из писателей такое рассказывал. Однако же не верится все равно.}
38.
Шел раз пипл по трассе. Вдруг грузовик на него наехал. Да так наехал, что задавил совсем. И уехал себе.
Неподалеку стояла деревенька. Бабушка из деревни увидела на дороге красивый цветной коврик из лоскутков, скатала его и постелила в своей избушке.
Прошло лето, наступила поздняя осень. Под Новый Год бабушка решила постирать свой коврик. И повесила его сушиться на дворе.
На дворе стоял сильный мороз. Пипл простудился и умер.
39.
Раз пипл вчерняк удолбился и упал на трассе под машину. А может, по другой какой причине. Вышел водитель машины:
– Ахти господи, никак я хиппи сбил!
И кинул его в ближайший пруд. А в пруду нашел его спасатель.
– Ох, беда, хиппи в моем пруду утонул!
И положил его под поезд. Поезд проехал, выскочил машинист:
– Караул – хиппи мы переехали! – собрал хиппи и отвез в город. Там сразу сдал его в больницу.
И после многочасовой операции врач выходит из операционной, вытирает пот и говорит:
– Будет жить.
40.
По лесу идет Лустберг, генерал Зеленых Бригад. Вдруг он замечает медведя, который зацепился за сук и не смог убежать.
– Ты кто? – спрашивает он медведя.
– Я? Т-т-турист... – лепечет медведь.
– Ты турист? Это я – турист! А ты – завтрак туриста!
41.
Очередной съезд депутатов Санкт-Петро-Совета. Слово предоставляется г-ну Вите Колесо. Тот поднимается на трибуну и, страшно заикаясь, говорит:
– Г-г-господа д-д-депутаты, у вас м-м-мелочи н-не найдется?
{Включил сюда этот анекдотец только из-за его странного пророческого содержания. Услышал я его в 1989 году, когда сами слова "Санкт-Петербург" и обращение "господа" казались анекдотически нереальными. Кто же мог знать, что не пройдет много времени...}
Из главы V
"Телеги о Торче"
45.
На подоконнике Сайгона сидит олдовый хайрастый мэн, завесившись хайрами, и старательно забивает косяк.
Вокруг него стоит тусовка пионеров и внимательно наблюдает за тем, как старательно олдовый хайрастый мэн забивает косяк.
Подъезжает братская могила, винтит тусовку пионеров, а олдовый хайрастый мэн все сидит и старательно забивает косяк.
Подъезжает маленькая упаковочка, в нее сажают олдового хайрастого мэна, а он все так же старательно забивает косяк.
Его привозят в ментуру и сажают в аквариум. Там олдовый хайрастый мэн заканчивает свое дело, взрывает его, пыхает, откидывает хайры, оглядывается и удивленно восклицает:
– Пипл! Стрем! Скипаем! Полис!
49.
Василий Иваныч, Петька и Фурманов сидят на берегу Урала и задумчиво курят траву. Плавно выдыхая дым, Василий Иванович с чувством говорит:
– Да...
– Да!.. – мечтательно произносит Петька.
– Да-да... – подтверждает Фурманов.
Впоследствии Василий Иваныч выговаривает Петьке:
– Фурманова больше пыхтеть не бери! Болтлив!
{Всякие аллюзии между этим анекдотом и последней главой романа В.Пелевина "Чапаев и Пустота" прошу считать случайными, хотя отнюдь не нацело неуместными. Разве что в этом случае вместо Фурманова в нем, может быть, должен был бы фигурировать Г.Котовский}
55.
Тайга. Алтай. Лесник утром просыпается от солнца, бьющего в глаза. Что за черт? Какое солнце? Кругом дремучий бор! Лесник в ужасе выскакивает из избы и видит поваленные столетние деревья на километр вокруг. Посреди этого стоит Иван Кумаров, поправляет хайратник и улыбается.
– Ты это... как это тут лес валишь? – только и выговаривает лесник.
– А лобзиком. – отвечает тот. – По приколу.
56.
Южный пипл приходит к другу. Звонит в дверь - открывает жена.
– Васю можно?
– Васю нельзя.
– А что с Васей?
– Вася умер.
– Он что, так умер, что даже за планом не поедет?
{Эндрюс Царицынский, август 1991}
57.
Винни Пух и Пятачок едут с дербана, усталые, но довольные. Пятачок долго ноет, подначивая медведя пыхнуть. Наконец ему это удается. Они выходят в тамбур, сколачивают пяточку, пыхают – все становится розовым, пыхают по второй – все становится голубым, добивают пяточку – все становится зеленым; а тут и поезд к вокзалу подрулил.
Выходят Пятачок с Винни Пухом из собаки, и Пятачок, вконец довольный, спрашивает у Винни, круто подбоченясь:
– Ну, старик, похож я теперь на настоящего битника?
– Свинья, – грустно отвечает тот. – Ты похож на мешок, который мы забыли в электричке!
61.
Известные нам уже папа с сыном в домашней обстановке. Папа докуривает косяк и отъезжает. Сын пристает к нему:
– Папа, папа! Я писать хочу!
Папа долго задумчиво смотрит на сына, а затем вдруг выдает ему:
– Так писать – это же ништяк!!!
Из главы VI
"Феньки и Телеги по Жизни"
69.
Некий мэн вписывается к такой же некой герле. Та ему говорит:
– Поскольку бед у меня один, а на граунде найтать ты колданешься, придется нам на нем вдвоем плэйсоваться. Только ты меня чур на фак не подписывай?
– Лет ит би. – говорит мэн, усталый и замерзший. И спрашивает. – А вообще ты подписываешься?
– Ну вот, сразу и подписал!
70.
Газета "N-ский прикол" за апрель месяц 2... года. Под рубрикой "Вести с трасс".
"Из лагеря Большие Кайфоловы сообщают. На прошлой неделе тусовщиками лагеря найден и повинчен дикий цивил. "Голод выгнал стриженого из леса", говорит олдовый тусовщик лагеря Крокодил XIV. Цивил, откликающийся на погоняло Иван Петрович, накормлен и подкурен. Состояние его удовлетворительное."
{Многое из этих милых десятилетней давности фенечек мы уже видели в реальной своей жизни. Не дай – а может, дай? – нам Бог дожить до осуществления еще и этой вековечной мечты!}
71.
Рассказывают, что где-то будто бы на Украине – на Шипоте, что ли – три пипла поймали золотую рыбку. Рыбка сказала:
– Пипл! Норма у меня – три желания, поэтому давайте каждый по одному.
– Вконец меня мустанги замаяли! Такая гдота! – сказал первый.
– Тю, проблема! Вот тебе маленький серый мустанг, он всех твоих схавает и сам скипнет.
– Крысы меня замотали! – пожаловался второй. – Сил нет! Всю хавку на флэту сгрызли, гитару, картины все – ко мне подбираются!
– Не журысь! – говорит рыбка. – Вот тебе маленькая серая крыса. Действие аналогичное.
– Слушай, рыбка! – спрашивает третий. – А нет ли у тебя там такого маленького серого гопничка?
71а.
Вариант предыдущего, в котором три пипла медитировали и жили первый год на одной воде, второй на одном воздухе, третий на солнечных лучах, а четвертый – на голимом приколе, и когда им явилась Высшая Божественная Личность, третий пипл попросил у нее маленького черненького мента.
73.
Слониха со слоном идут по джунглям. Вдруг навстречу им – мамонт!
– Ой, мама, мама, кто это? – спрашивает испуганный слоненок.
– Это хиппи, сынок, он маму не слушался!
78.
Пипл идет по Невскому и тянет за собой веревочку. Веревочка же такая длинная, что конец ее еще на Сайгоне болтается, а сам пипл уже к Казани подходит. На Казани над ним зависает главный казанский мент Винтила Свисткович.
– Ты что же это тут, – говорит он, – веревочку за собой тянешь, а?
– Однако, – опешивает пипл, – уж не перед собой ли мне ее толкать?
78а.
Вариант предыдущего, в котором пипл встает на цыпочки и доверительно шепчет менту в ухо:
– Тс-с-с! Она тащится!
83.
Пипл на Казани лежит на травке. Тогда еще на травке там лежать было нельзя – до 1994 года. Собственно, и сейчас не очень-то можно, но сейчас можно прикинуться иностранцем, а им у нас уж точно все можно, уж тем более на Невском. Хотя... Ну, короче, в 1994 году к нему подходит мент и говорит:
– Ну-ка, встать!
Пипл просыпается и молча выразительно смотрит на мента. Тот свирепеет:
– Встать живо, кому сказано! – и дальше нецензурно.
Пипл продолжает лежать и молча смотреть вверх. Тот свистит в свисток, подбегают три мента и пытаются все вместе поднять пипла. Ничего не выходит!
Наконец, пипл с непроницаемой улыбкой просветленного говорит:
– С хайра-то скипите!
84.
Герла прибегает на тусовку:
– Джона не видели?
– Джона? А какой он из себя?
– Ну, какой-какой! Высокий такой, тощий, с хайрами, в ксивнике и босой...
88.
Питер, зима, ночь. В парадняке найтает хиппи. Он немало наслышан о превратностях судьбы, подстерегающих одинокого хиппи в Питере ночью зимой, и ему стремно. Вдруг снизу по лестнице раздаются шаги. Кто-то поднимается и из темноты могучим басом спрашивает:
– Эй, хиппи! Косяк есть?
– Н-н-нет... – выдавливает из себя хиппи.
Шаги спускаются и стихают. Но не успевает наш хиппи подумать "Пронесло!", как шаги раздаются снова. Кто-то поднимается и могучим басом говорит:
– Эй, хиппи! На косяк!
{Когда услышите, что с кем-то уже случилась такая история – не удивляйтесь. Я бы не удивился. Во всяком случае, я смогу сказать: вот, а я тусовался еще тогда, когда это была только телега!}
90.
Хиппи умер. Попал, естественно, в рай. Но не прикололо его, естественно, там. Пошел по трассе в ад. Приходит, смотрит – стоит коноплища до самого горизонта! И наркоманы косяки крутят! Высоченные горы уже накрутили. Присел хиппи быстренько, заколотил штакетину, подбегает к соседу:
– Друг! Спички – дай!
Тот в ответ мрачно-мрачно:
– А! Были б спички – был бы рай!
92.
Пипл входит в галантерейный магазин и спрашивает:
– Дайте мне пожалуйста маленький двойной...
– Что???
– Зонтик...
97.
Настала зима 1992 года. Хипам стало плохо совсем. Голодно, холодно и беспрайсно. Так приперло, что совсем невмоготу стало. Полезли они на хлебозавод булку воровать. И надо-то было им всего один батон! Но шел, как на беду, сторож мимо. И навел на них свой фонарик. Те только присесть и успели.
– Что это вы тут делаете?
– Какаем! – хором ответили хиппи.
Сторож присмотрелся, фонариком посветил:
– Э-э! А дерьмо-то – собачье!
– А жизнь какая? – хором взвыли хиппи.
99.
Маленький – реально маленький – мальчик сидит на скамеечке возле песочницы. Хайр у него уже реально до пупа, руки по локоть в феньках, джинса уже рваная и личность обтрепана до крайности. Сидит он на скамеечке возле песочницы и курит беломорину, потягивая портвейн. Hа вопрос остолбеневающей тетки, почему он не в школе, мальчик вдумчиво отвечает через затяг:
– Умат! Чувиха, ну кто же в шесть лет в школу ходит?
100.
Двое в одной постели:
– Слушай, пипл, а ты мэн или герла?
– Какая разница? Мы ведь все любим друг друга!
{Браин, осень 1992}
101.
Почему у волосатых на предплечьях всегда синяки? Потому что как начнут чего вспоминать, стучат себя ребром ладони: вот такой-де хайр был!
{Лето 1989, панк Андрюша Кошмар}
Про утопающего и двух торчков
Сидят в лодке двое торчков. Гребут потихоньку, а рядом человек тонет. То всплывет, то снова скроется под водой. Вот исчезает он в очередной раз, а тут подплывают спасатели:
– Ребята, вы тут тонущего человека не видели ?
– Нет, нет, не здесь, а во-о-н там появлялся!
Спасатели уплыли в указанном направлении, человек снова показывается из воды, торчки ему:
– Слышь, чувак, тут за тобой приезжали, ну все, ништяк, мы тебя отмазали!
Про любера-бубера
Однажды любер-бубер проснулся, умылся, надел свои любимые штаны с вшитыми железными чашечками и пошел гулять. В своем почтовом ящике любер-бубер с отвращением обнаружил торчаший уголок газеты "Вестник тусовки". Любер-бубер схватил ее и разорвал в мелкие клочья. Любер-бубер вышел из дома, но на улице шел дождь, и любер-бубер решил вернуться. Он открыл дверь и увидел, что в его прихожей сидит волосатый.
– Что ты здесь делаешь? – спросил любер-бубер.
– Ну вот, посидеть спокойно не дадут, – сказал волосатый, и дал люберу-буберу по морде.
Любер-бубер прошел на кухню. Там забивали косяки волосатые.
– Что вы здесь делаете? – спросил любер-бубер.
– Ну вот, покурить спокойно не дадут, – сказали волосатые, и дали люберу-буберу по морде.
Любер-бубер зашел в гостиную, но там уже по всем углам сидели волосатые и развлекались кто во что гораз. Волосатые курили траву, играли на гитаре, плели из бисера и читали стихи про Детей Цветов. С магнитофона неслись ненавистные "Шокинг Блю".
– Что вы здесь делаете? – спросил любер-бубер.
– Ну вот, потусоваться спокойно не дадут, – сказали волосатые, и дали люберу-буберу по морде.
Любер-бубер вошел в спальню, но там уже кто-то развлекался с его женой.
– Ну вот, потрахаться спокойно не дадут, – сказал волосатый, и дал люберу-буберу по морде.
Любер-бубер хотел было запереться в ванной, но там уже плавал волосатый.
– Ну вот, помыться спокойно не дадут, – сказал волосатый, и дал люберу-буберу по морде.
Тогда любер-бубер решил повеситься в кладовке, но там уже висел волосатый.
– Ну вот, повеситься спокойно не дадут, – сказал волосатый, и дал люберу-буберу по морде.
Любер-бубер спрыгнул с балкона, но в воздухе уже летел волосатый.
– Ну вот, полетать спокойно не дадут, – сказал волосатый, и дал люберу-буберу по морде.
Любер-бубер упал на газон, но на газоне уже валялся волосатый.
– Ну вот, полежать спокойно не дадут, – сказал волосатый, и дал люберу-буберу по морде.
Любер-бубер в ужасе проснулся, умылся, надел свои любимые штаны с вшитыми железными чашечками и пошел гулять. В своем почтовом ящике любер-бубер с отвращением обнаружил торчаший уголок газеты "Вестник тусовки".
Про обезьяну и бобра
Сидит обезьяна на беpегу pеки, куpит дpап. По pеке плывет бобp. Подплывает к беpегу, спpашивает:
– Ты чего делаешь?
– Дpап куpю, ловлю кайф.
– А как это? Дай попpобовать.
– Hа, затянись, ныpяй под воду, плыви на тот беpег и там выдыхай.
Бобp так и сделал. Выныpнул на том беpегу, выдохнул, забалдел. Лежит, кайфует. Подплывает к нему кpокодил.
– Бобp, ты чего делаешь?
– Да вот, дpапу куpнул, тепеpь лежу, кайф ловлю.
– А у тебя еще есть?
– Мне обезьяна дала. Вон, на том беpегу сидит.
Кpокодил ныpнул, поплыл на тот беpег, выныpивает пеpед обезьяной.
– Бобер!!! Выдыхай, я тебе говорю! Выдыхай!!!
Про казахов
Вокзал в Алма-Ате. Сидит лысый казах в шинеле и ковыряется в носу. Подходит мент и говорит:
– Хыппи, да? Гразный, да? Вставай, милицию ходить давай!
На что казах медленно поднимает голову и отвечает:
– Пашель на x%%, вот ти кто!
Про заенек
Идут по улице хиппи и панк.
– А что это вы, хиппи, друг друга ругаете все время?
– Hу как, например?
– Hу вот, заиньками друг друга называете все время..
– Hо ведь заинька – это такое теплое, мягкое, пушистое, с ушками!..
– Я и говорю – падла ушастая...
Про пипла и его собаку
Идeт хиппи c coбaкoй, a нaвcтpeчy тoлпa пьяных гoпoв.
Haчинaют нa хипapя нaeзжaть, тoт их пyгaeт: "Щac coбaкy cпyщy".
Гoвopит coбaкe: "Фac", a тa eмy и oтвeчaeт: "Дa нy, хoзяин, я тeбe лyчшe фeнькy cплeтy..." :)
Про папу с сыном снова
Сидит дома старый оцивилившийся хиппи с ребенком. Ребенок его уговаривает:
– Папа, папа, давай поиграем как в прошлый раз, с машинками, в трассу!
– Hу ладно, давай. Я буду драйвер, а ты знатный хиппи, и будешь стопить.
Сделали трассу, папа возит машинки, сын стоит, стопит. Час стопит, два стопит, наконец спрашивает:
– Папа, я уже два часа стоплю, и ничего не стопится!
– А, сынок, я забыл тебе сказать – это безмазовая трасса.
Про четверых в самолете
Значит, в самолете летят Майкл Джордан – баскетболист, говорят, такой, – Билл Гейтс (тихо только, тихо, все хорошо кончится!), Далай-Лама настоящий и коренной засрандец, хиппи, то есть.
Hу, и, понятное дело, мотив 371А.Ф – выходит пилот и говорит, что, граждане дорогие, новости у меня для вас две – плохая и хорошая. С чего начнем? С плохой? Очень хорошо. Самолет наш падает. А хорошая новость такая, что у нас на борту четыре парашюта. Только один я уже на себя надел, и сейчас вот докурю и прыгаю.
И докуривает, гасит бычок и прыгает.
Встает Майкл Джордан:
– Я самый длинный баскетболист Америки! Если со мной что случится – Америка этого не переживет. А посему, говорит, ясный перец, что я имею все моральные основания спасти Америку через себя.
Hадевает парашют и прыгает.
Встает Билл Гейтс (да тихо вы, сказал же – хорошо все кончится!) и говорит:
– Я самый хитрожопый человек в мире. А Америка любит хитрожопых. А раз так, то мне и оправданий никаких не надо, а просто я беру парашют и прыгаю. А вы сами разбирайтесь.
Hу, хиппи с Далай-ламой сидят напротив парашюта. Далай-Лама говорит:
– Денек-то какой хороший! Ты прыгай, сынок, а я свое уже пожил, цепи все замкнул, освободился полностью. Сейчас вот еще и тело сброшу, а в следующей жизни рожусь кем-нибудь кайфовым.
– Погоди, отец. Понимаешь – самый хитрожопый человек на свете прыгнул с моим бэгом.
{Записано от Тараса Костюка, Хайфа, 17.03.98}
Рассказик о самом крутом варщике винта во всей Трубе
Однажды честный хиппи пpивел на тусовку в тpубу своего сослуживца по стpойке – мужика-pаботягу, котоpый попpосил его показать хиповскую жизнь. Мужик посидел в тpубе, сходил выпил, посидел, выпил, пообщался с пиплом, выпил и по пpивычке пpишел в полную лежачую некондицию. Хипа ломало его тащить куда-либо, поэтому он pассказал пpисутствующим девицам что это – самый лучший ваpщик винта. Девицы обpадовались и потащили его на свой флэт. Пока мужик спал, они всю ночь пpыгали вокpуг него и щебетали ему в ухо о том, как они будут утpом ваpить винт. Утpом мужик пpоснулся и тут они на него насели, чтобы он немедленно пpиступал к ваpению винта. Мужик с похмелья отбpыкивался что есть сил, но молодость победила. Ошеломленный бедолага неpешительно вошел в кухню, достал кастpюлю, налил в нее воды, почесал в затылке, вынул из каpмана телогpейки огpомный болт, бpосил в кастpюлю и поставил на огонь...
